Прислонившись к мягко-тёплой коре, в тени раскидистого дерева, ярко выделявшегося посреди почти бескрайнего поля, Анкалимэ перебирала в руках травинку. Такое состояние, которое было сейчас у неё, надо было уметь ценить. Ей такую радость доставляло отсутствие ответственности за кого-то или себя, необходимости быть при дворе в неволе нелепых, но, пожалуй, справедливых законов, что хотелось прыгать от счастья. И почему я не стала пастушкой раньше?
Но, тихо вслушиваясь в мелодичный напев своего чересчур лиричного последнее время Мамандила, ответ пришёл сам собой. И ты бы смогла прозябать в безвестности, вот как он? Нет уж, лучше бесконечные обязанности, но сознание того, что твоё мнение весомо и его не могут обойти.
Я вернусь к отцу. Придётся. Однако не раньше, чем я достаточно испробую сладкий вкус свободы.
- Я люблю твои прекрасные легенды, милый мой пастух. - она улыбнулась юноше, окончившему очередную балладу и набирающему силы для новой. - Но порою они слишком полны печали. Неужели ты желаешь себе такой участи, как этот несчастный безумец, погибший из-за известия о разлуке с любимой, которому ты даёшь своё имя? - она вскочила с места и посмотрела в глаза, ставшие последние время неотъемлемой частью её жизни.
Принцесса отдавала себе отчёт, что между её отношением ко всяким наследным принцам и особям благородного сословия, которые прочили её себе в подруги, и к этому молодому человеку, не требовавшему ничего, кроме присутствия рядом с нею, была большая разница. Она уже питала непонятную привязанность к Мамандилу, этому простому, но прекрасному и далеко не глупому пастуху, взращенному тем воздухом, которого не было у неё. Она ему завидовала в некоторой степени... Она любила его и целеустремлённый, и в то же время мягкий взгляд, и завораживающий голос. И пребывание с ним не было обременительно. Если это любовь, - думала она, - то как изумительно это чувство и как странно поведение моих родителей, что они отказались от него!
- Нет, не в том моё жизненное предназначение, - юноша как-то непонятно улыбнулся, - я бы её не упустил. Эмервен, с тобой так тепло и радостно, как ни с одной девушкой до этого. И я люблю тебя.
Вот так просто. Будто обухом по темени ударили, так что все дельные мысли сразу спаслись бегством из тонущего сознания. Пару секунд, пока приходило осмысление, она просто смотрела куда-то за горизонт. Затем её охватила всепоглощающая радость, но долгим гостем она не была, улетучившись сразу, как только на неё упала тень смятения и непонятной тревоги. Простая фраза, являющаяся пределом мечтаний всех девушек, принесла только панику.
Почему я так реагирую? Ведь неужели же мне это неприятно? Нет, того не должно быть. Ведь он мне тоже нравится. Всё шло к этому, и я тому способствовала... Отчего тогда у меня такое ощущение, что мне накинули мешок на голову из-за тёмного угла? Должна быть причина, должна! Она в бессилии оглянулась и почти упала на землю. Ни солнечные одуванчики под рукой, ни красота заката уже не трогали её душу. В одночасье поменялось всё; того умиротворённо-счастливого состояния, что было её верным спутником последние недели, уже не представлялось возможным вернуть.
Я должна объясниться с ним, сейчас же. После такого искреннего признания дальнейший обман был бы подлостью с моей стороны. Но что же это? Конец? И я должна буду вернуться? И разбить сердце и ему, и себе? Так, надо отвечать. Он ждёт. Это невежливо.
- Эм... я понимаю тебя, и, быть может, сама тоже... - Что за слабый голосок у меня? Соберись, ты же принцесса! Перед кем ты собралась оправдываться? - Впрочем, мои чувства не имеют никакого значения. - Анкалимэ удалось вернуть себе холодную твёрдость тона, но той нотки самонадеянного лёгкого флирта и радостной наполняющей, что присутствовали всё время до этого, не было. Тем, кто её знал, в голосе бы послышалась некая обречённость, когда решение необходимо было озвучить, невзирая на собственное желание и последствия - просто потому, что так должно.
- Я должна была сказать давно. У нас не может быть никакого будущего. На самом деле я Анкалимэ, единственная дочь нашего короля. Прости за обман.
Во время всей этой короткой исповеди она не смела посмотреть на Мамандила. Но после, сделав над собой усилие, она гордо вскинула подбородок и бросила почти наглый взгляд прямо на него, чтобы увидеть отражение тех же чувств, что играли её душой, на его лице. Но его улыбка её ошеломила.
Что это? Он как будто не удивлён? Однако... А ведь это действительно подводит подо всем черту. Что ж, это время должно было наступить; пора возвращаться. Пора! Вернуться к повиновению, действию строго в аристократических рамках... Однако, хоть я и противлюсь, моя судьба в этом. А не в крестьянских забавах, как бы восхитительны они ни были.