Погожий летний день был полон покоя и умиротворения, и как нельзя лучше подходил для неторопливой прогулки по королевскому саду, полному благоухающих цветов и дивных заморских деревьев. Однако Тар-Менельдур предпочел всей этой невиданной роскоши простую аллею из молодых дубков, что упорно тянулись к небу, словно символизируя зарождение новой надежды. Неспешно следуя за правителем, Анардил, вспоминал минувшие годы, когда отец казался ему едва ли не врагом, готовым чинить все новые и новые преграды на пути сына к счастью.  Тогда ослепленный собственной гордыней и эгоизмом, столь часто свойственным юности,  он обвинял Менельдура в нежелании понять и принять его устремления, но и сам ни разу не поинтересовался тем, что происходило в душе короля. И только в те дни, что последовали за их примирением,  Алдарион осознал в полной мере, что с моряками Гильдии и эльфами Средиземья, он был знаком куда ближе, нежели с собственным отцом. Впрочем, еще не поздно было наверстать упущенное,  и Кормчий намеревался воспользоваться тем шансом, что ныне столь любезно предоставляла ему судьба.
Опустившись радом с отцом, на скамью сделанную искусными руками нуменорских мастеров, Анардил обратился к Менельдуру с вопросом, который не давал ему покоя всю дорогу:
- Мне известно, что до принятия Скипетра,  ты проводил большую часть времени вдали от суеты двора, в  Форостаре, посвящая целые ночи изучению небесных светил, - задумчиво произнес наследник, любуясь прозрачными струями воды, неторопливо льющейся из фонтана, -  и сейчас  я прошу тебя рассказать мне  о тех временах, когда звездное небо влекло тебя столь же сильно, как влекут меня морские просторы. Мне хотелось бы узнать побольше о том, каким человеком был мой отец, прежде чем бремя власти легло на его плечи.