Много препятствий пришлось преодолеть Посланнику Судьбы, чтобы найти легендарный Гондолин. Сперва он жил в глуши, не ведая ничего о славной твердыне, сейчас же его вели по широким, вымощенным белым камнем, улицам в сторону башни и дворца Тургона. Народ здесь был прекрасен и приветлив, хотя многие из него с недоумением посматривали в сторону необычного гостя, не ведая пока о знаке, что пришлось им увидеть. Что же касалось городской архитектуры, то её без преувеличения можно было бы назвать воистину божественной. За всю свою жизнь сын Хуора ни разу не имел возможности лицезреть таких великолепных башен и зданий. Виньямар – город Тургона в Неврасте, был всего лишь детской моделью по сравнению с белым великаном.
Всю дорогу, начиная от железных ворот, Туор ощущал какое-то странное трепетное волнение в душе. Ведь он, не считая его отца и дяди, был первым из людей, которому выпала честь побывать в Сокрытом Граде. Он шёл к этому почти всю свою жизнь, и вот, наконец, достиг долгожданной и необычной цели. Но дело было отнюдь не законченным, ведь нужно было ещё убедить Тургона покинуть свой родной дом.
Проведя рукой по эльфийским доспехам и оружию, что были сокрыты плащом Владыки Вод, Туор с новой силой ощутил внутри себя пламенную надежду. Посмотрев на Воронвэ – своего нового товарища, он вновь опустил глаза вниз, готовясь к скорой встрече с представителем древнего рода.
И вот, наконец, гости в сопровождении вооружённого отряда, за которыми шла огромная толпа, достигли Королевской Площади. Здесь было необычно ясно и просторно, а фонтан, который бил неподалёку, сильно напоминал любому пришедшему с моря далёкие берега. Сделав несколько шагов по направлению дворца, оставив за своей спиной всех остальных, Туор заметил впереди два необычных древа, одно из которых горело серебром, а другое золотом.
"Чудны творения Эльдар, и ещё чуднее дела  высоких изгнанников, которые, вижу, не забыли великие древа, уничтоженные Бауглиром. Хотя почему эльфы, родом из Благословенного Края, вдруг должны были утратить свои великие знания?"
Пока Туору оставалось только ждать появления короля. Протянув Воронвэ волшебный плащ, он предстал перед всеми в величественных доспехах, сияющих на ярком солнце. Доспехи были хорошо знакомы каждому, кто был посвящён в великий замысел, и обладал мудростью в своём сердце.

Сын Хуора осмотрел пристально всех собравшихся в зале, но из Высоких Эльфов никто не заинтересовал его настолько, как сам владыка Тургон – о котором он ещё слышал, проживая в холодных пещерах Андрот, и молодая на вид светловолосая женщина, сидящая по правую руку от благородного государя. Туор на мгновение застыл, поражённый их величественной красотой, но позже, почувствовав в себе иную, более сильную волю,  в мыслях снова вернулся к прежним делам. Поэтому, похожий сейчас больше на одного из потомков эльдар, он начал свой длинный рассказ, с голосом, который, казалось, исходил откуда-то издалека.
- Моё имя Туор, сын Хуора, и я пришёл сюда по велению того, кто любит играть чудные мелодии в Бездне, и кому ведомы помыслы людей и эльфов. Я говорю об Ульмо, вале, который всегда был более милосерден к ошибкам и злодеяниям Нолдор, чем его столь же высокие собратья. Он выбрал меня своим посланцем, чтобы я, принявший судьбу этих эльфийских доспех, предупредил тебя об опасности, исходящей с Севера. Давно было произнесено проклятье Мандоса, но оно с тех пор лишь набрало силу, а не потеряло её. Поэтому главное, что я должен сейчас сказать – время пришло. Пришло время преумножить тебе своё воинство и готовиться к битве, которая должна будет произойти за Окружными горами.
Обернувшись на своего нового верного товарища, Туор не забыл упомянуть и его.
- Долог и тяжёл был путь сюда, через полчища орков и тёмных тварей, по дороге между молотом Проклятья и наковальней Гнева Врага. И не добрался бы я никогда сюда, если бы не помощь твоего поданного Воронвэ, решившего помочь своему народу. Поэтому тебя я должен благодарить за него не меньше, чем того, кто спас его недавно среди бескрайних бушующих волн.
Думая, чтобы сказать Тургону напоследок, сын Хуора остановился на следующем.
- Прислушайся же к моим словам, благородный Тургон. Или иначе не избежать Гондолину рока Проклятья, всегда бьющего без промаха. Но и у самых надёжных доспехов есть своя щель. И у Судьбы эта щель – надежда, которая взойдёт, если только будут приняты советы Мудрых.
Сейчас Адан очень надеялся на благоразумие короля. В конце концов, он прекрасно знал, что когда-нибудь придёт время покинуть Гондолин, и что именно это и будет означать начало конца Моргота. Отказ же был бы плачевен для всех народов, и привёл бы к более ужасным последствиям, чем даже падение другой Сокрытой Твердыни – Нарготронда.

Вопросы короля были справедливыми, но заставили Туора на мгновение глубоко задуматься. Если бы не помощь Владыка Вод, слова которого продолжали жить в его посланце, сын Хуора вряд ли бы так быстро нашёл свой ответ. Заговорив твёрдо и без колебаний, он вновь гордо посмотрел на Тургона.
- Это правда, что ни одна сила, живущая ныне в Белерианде, не способна, даже объединившись со своими друзьями, противостоять Морготу, заточившему свои тёмные когти ненависти. Всей мощи Нолдор и людей едва лишь хватило на то, чтобы сдерживать его до того момента, как тот, выждал для себя удобное время для нападения, тем самым разорвав прочное кольцо Осады. Но мне известно и иное пророчество, помимо того, что было ранее озвучено. И оно, думаю, послужит для тебя достойным ответом на твои слова.
Ходят среди Эльдар за Окружными горами слухи, что однажды другой посланец из Средиземья сможет прорваться сквозь сумрак и тени Валинора, где и будет он говорить перед Манвэ, и сможет таки смягчить валу Правосудия. Нам стоит лишь дождаться такого часа, а до тех пор просто переждать некоторое время на побережьях и на Баларе – последних рубежах, под защитой моря и чар его властелина. У Моргота, как известно, нет флота, а его рабы слишком сильно боятся материи, наименее из всех подверженой влиянию их господина. Конечно, Оссэ сейчас по-прежнему служит слугой Приговора, но этот Приговор лишь усиливает беды, а первопричиной их служит не он.
В последние свои слова Туор сложил особую силу.
- Прошу, послушай меня, Король. Гондотлим необходимо ныне быстро и незаметно спуститься вниз по Сириону, а после построить себе ладьи, на которых они вновь будут пытаться пройти через завесу далёких Валар. Рано или поздно они смогут всё-таки сделать это. А после и наступит та самая битва, которая хоть и будет ужасной, но в ней могущество Моргота наконец-то обратиться в ничто.
Но если же ты откажешься внять словам Владыки Вод, то орки вечно будут жить на земле, овладев её горами, даже если Валар найдут иной способ освободить светлые народы.
Ожидая ответа, Туор посмотрел на советников, дольше всего задержав взгляд на дочери короля.

С горечью воспринял Туор слова короля, ведь понимал, что тот желал для себя и для своего народа дорогу гибели и огня, которую и обещало Проклятье Мандоса. Пускай и не видя этого.
- Для Проклятья не станут преградой никакие стены, особенно если зародиться в них упомянутое тобой предательство. Ты сам видел, какую разрушительную силу имеют они. И даже если удастся гондотлим спрятаться от орков Моргота в твердыне, то все их посевы будут уничтожены, вся их связь с миром прервётся, кроме вестей с неба, и они дождутся лишь голодной смерти и пламени, а не спасения от бессмысленных войн. Не война есть бессмысленной, а ожидание. Ведь у Моргота есть целая вечность, чтобы разыскать Белый Град, и зная его страх перед сыном Финголфина, он будет трудиться и днём и ночью. Для него единственная его радость – гибель врагов. И как гласит молва, близок час исполнения его планов, тех, что напрямую связаны с неизбежным Проклятьем. Прошу, прислушайся к словам Ульмо, ведь кто как не Владыка Вод больше всего всегда сострадал нам?
В этот момент Туор почувствовал отчаяние. Он понял, что Тургон полностью уверен в своих словах и не хочет оставлять для орков то, что строилось с таким трудом. Для сына Хуора Белый Город также был прекраснейшим, что он видел в своей жизни, но познанное от Ульмо, давало ему более широкий взгляд на будущие события.